Почему нам нужна идеология в политике




Мэттью Пэррис

Потому что некоторые вещи могут работать на практике, но не в теории


"Изучая историю в Бейллиоле" - пишет Крис Паттен - "я понял, что одна вещь вызывала у меня беспокойство и это была всеобъемлющая теория или чрезмерное обобщение". Это замечание из последней книги лорда Паттена "Первая исповедь". Генри Кесвик написал неодобрительный обзор на книгу Паттена в этом журнале, и я потратил в последнее время немало времени, пытаясь убедить наших общих друзей прекратить их надоедливые протесты против книги ("Оставь это, Джоно, это того не стоит"). Чтобы услышать как сам Паттен рассказывает об этих честных, обаятельных и очень личных мемуарах, я лично недавно сходил в переполненное здание оперы во время фестиваля Бакстон.

Крис, который был директором Conservative Research Department (CRD) в 1977 году, дал мне первую работу в политике, как друг и как политик, которым я восхищаюсь. В Бакстоне он был как всегда культурный, веселый, вдумчивый, шагая по сцене без письменных заметок и высказывал свои мысли о жизни, вере, правительстве и опыте, с поражающей откровенностью, которая позволяла ему быть на одной волне с аудиторией.

Он часто возвращался к этой теме - его недоверию к большим теориям - и мне кажется это резонировало со взглядами его слушателей. "То, что работает" - как называл это Тони Блэр - сегодня в моде. В "Первой исповеди" Паттен говорит так: "Консерваторы должны бежать за милю от предположения, что у них есть идеология, направленная на изменение культуры нации", а в Бакстоне, цитируя (как он сказал) покойного Гаррета Фитцджеральда, он проиллюстрировал свое подозрение к идеологии шуткой доктора Фитцджеральда. Ирландский премьер-министр отвечал шуткой на политические предложения. "Это может работать на практике" - говорил Фитцджеральд - "Но будет ли это работать в теории?".

Аудитория Паттена взорвалась смехом. И я тоже. Но я думал об этой большой и всеобъемлющей теории, к которой Крис питает недоверие, и пришел к выводу, что его полный отказ от идеологии в политике, упускает довольно важную часть того, как мы думаем и как нужно думать.

В конце концов, что такое религия, если не большая всеобъемлющая теория, которая учит как читать мир, как управлять человеческой мотивацией и (иногда) как (и зачем) менять культуру нации? Крис убежденный католик, но не догматичный. Поиск Бога, который движется невидимый над поверхностью событий - что предполагаю имеет больше отношения к человеческим делам, нежели кажется - это из той же категории (я предполагаю) взглядов и объяснений, которые ищут невидимую руку Адама Смита, создавая ощущение человека, как экономического существа.

Поиск больших всеобъемлющих теорий политики тесно связан с поиском теорий человеческого поведения. Это поиск паттернов в экономических и общественных делах. Не менее, чем священник (я полагаю), политик нуждается в теории того, что заставляет людей действовать. Если вы сможете это понять, тогда это поможет вам в разработке политики, которая затронет зерно человеческой природы. Например: как умеренный, но твердый сторонник свободного рынка, я склоняюсь к тому, чтобы придать вес личным интересам, как надежному мотиватору человеческого поведения. В идеале я хотел бы видеть роль государственного регулирования в виде направления и информирования, и, изредка, в виде модифицирования и сдерживания, а не в виде силового принуждения, блокирования, запретов и разрушения.

В то же время марксисты, признавая роль личных интересов, будут стремится придать больший вес коллективным интересам и будут более оптимистично настроены, чем я, в отношении мотивирующей силы коллективных идеалов. Крис и я не марксисты, но это не значит, что нам не хватает измов: либеральная рыночная экономика тоже уходит своими корнями в теорию, теорию не менее сильную, чтобы скрывать ее, вместо того, чтобы ее открыто предъявлять и жестко отстаивать.

В-третьих (среди теорий, что заставляют людей действовать) это национализм. Это тоже изм. Паттен обсуждает эту тенденцию с неодобрением, которое я разделяю, но никто из нас не будет отрицать, что "политика идентичности" дала нам понять, что команда, племя, община и раса имеют значение для людей; насколько и насколько они должны иметь значение, это то, что отличает национализм от гуманизма.

Конечно, есть некая истина во всех этих теориях, которая близка людям; но какая из них самая сильная и какую из них вы хотели бы сделать самой сильной, не зависит от того, какую идеологию вы исповедуете, а зависит от того, какой вы идеолог.

"Это может работать на практике, но будет ли это работать в теории?". Позвольте мне предположить, как это может быть серьезным и ответственным ответом на политические предложения.

Представьте, что проблема это ожирение. Представьте, что предложение (скажем) в том, чтобы ввести огромные налоги на содержание сахара в еде или даже (скажем) запретить производителям питания превышать некий допустимый предел сахара в продуктах. Это, безусловно, будет работать на практике. Непосредственным результатом будет, безусловно, снижение общего потребления сахара.

Но будет ли это работать в теории? Под этим я подразумеваю теорию о том, что мы должны сдерживать нездоровые аппетиты населения путем налогообложения и запретов. Если мы принимаем эту теорию, то как на счет крахмала, который тоже делает людей толстыми? Или чипсов? Хлеба? Кексов? Где мы остановимся? Моя личная склонность заключается в том, что использовать закон нужно, чтобы мы имели четкую маркировку и сильные предупреждения, но оставляли людям право принимать окончательное решение самим. Это потому что у меня есть изм, большая всеобъемлющая теория: индивидуализм. Я считаю, что люди становятся сильнее и мудрее, делая свой собственный выбор, поэтому я готов позволить некоторым людям разрушать свое здоровье ради куда более важной вещи: свободы выбора. Безусловно существуют лимиты моего индивидуализма, также как, наверное, есть лимиты вашего коллективизма, но такие мои убеждения.

Один мой политический друг рассказал мне на прошлой неделе, как он посещал частную тюрьму вместе с членом парламента очень левых взглядов. Социалист согласился, что тюрьма управляется очень хорошо. "Это изменило Вашу позицию по частным тюрьмам?" - спросил мой друг. "Нет" - ответил тот. Это может работать на практике, но не в теории. Он верит, что если приватизация станет правилом ради получения выгоды в конкретный момент, стандарты в целом начнут проседать.

Я не согласен с ним. Но я салютую ему. Импульс выходить за рамки частностей и искать паттерн в целом - это признак интеллекта, его характерная черта. "Что работает" - этого недостаточно.

Оригинал The Spectator

Комментарии

Популярные сообщения из этого блога

Понимая культуру жертвы: интервью с Брэдли Кэмпбеллом и Джейсоном Мэннингом

Миф о шведской социалистической утопии

Энох Пауэлл и "Реки крови"