Наследники инквизиции




Кевин Д. Уильямсон

Прогрессисты заявляют, что они любят науку, но что они действительно любят это власть


Быть хорошим прогрессистом означает придерживаться одновременно двух несовместимых понятий: одно, что наука дает окончательный ответ по любому вопросу, по которому ученные имеют какое-либо мнение; второе, что научный метод является нелегитимным инструментом различных атавистических сил, стремящихся сдержать освобождение женщин, черных, латино, бедных, геев, инвалидов, гендер-флюидов - всех, кроме Митта Ромни.

Если бы вы смотрели на кампусы колледжей правильным взглядом в восьмидесятые и девяностые, вы могли предвидеть наступление этого.

Большинство философски сознательных прогрессистов были долгое время околдованы верой в то, что наука - или скорее Наука - может быть поставлена на службу социальному менеджменту, слишком сложному для простой бюрократии. Советский Союз вложил огромную часть своего скудного капитала в нечто, что они назвали "Советская кибернетика", своего рода попытку использовать то, что мы сегодня называем Big Data для анализа и решения социальных проблем, особенно тех, которые связаны с управлением экономическим производством. Старые марксисты воспринимали свой "научный социализм" серьезно.

В англоязычном мире прогрессисты, не только под влиянием политических философов таких как Джон Дьюи, но также теоретиков инженерии и менеджмента, таких как Фредерик Уинслоу Тейлор, впали в некий культ экспертизы. Эксперты, под опекой Науки могли бы и должны были бы решать...почти все. Сколько стали должны производить американские фирмы? Как её производить? Как должна оплачиваться работа рабочего на фабричной линии? Как на счет руководителей? "Принципы научного управления" Тейлора, опубликованные в 1911 году, свидетельствуют об амбициях Прогрессивной эры: он и его современники верили, что используя такие новые технологические инструменты, как секундомеры и кинокамеры, можно изучить промышленные процессы на самом глубоком уровне - как определенный сотрудник поворачивает определенный винт - и создать единственный и самый лучший способ выполнения задач.

В этой вере есть огромная доля идеологии вместе со множеством политических допущений, но Тейлор и другие отрицали, что были вовлечены в какую-либо политику вообще: их дело, как они его видели, было Наукой. Существует прямая идеологическая линия от прогрессивизма начала 20 века к современному "прагматизму" в стиле Барака Обамы, который бесчестно и велеречиво характеризуется как простое "делай то, что работает". На самом деле это означает "делай то, что хочешь делать самым удобным способом".

Но управленческий прогрессивизм с имплицитной верой в иерархию и его неизбежный элитизм (не каждый получает степень доктора философии Гарварда), всегда входил в конфликт с популистическими тенденциями левых, которые проявились в 60-ые, политическое возвышение которых связано с вопросами идентичности (от Black power к Chicano power и тому, что мы обычно называем "освобождением женщин"). Эти проблемы нелегко находятся бок о бок с управленческим прогрессивизмом, основанном на вере в мудрость людей, которые были - и остаются - преимущественно высокообразованными белыми мужчинами, работающие в институтах, построенных (и левые идентаристы никогда не забывают об этом напомнить) преимущественно белыми высокообразованными мужчинами. Годами разыгрывалась одна и та же ситуация, когда старомодные прогрессивные элиты накладывали нечто вроде вето на самые дикие предложения левых идентаристов: Берни Сандерс предлагал реорганизовать американскую экономику вокруг выращивания органической марихуаны, а кто-то ответственный отвечал ему "нет".

Это дало левым идентаристам очень сильный стимул для работы над тем, чтобы подорвать престиж науки, проект, который был принят с огромным энтузиазмом в расцвет постмодернизма.  Академический мир наводнен фальшивыми глупостями, вроде "Африканской науки", "Феминистической математики" или "Квир-физики" ("Мой ранее приведенный постулат говорит о том, что квир-физика говорит о создании таких знаний в физике, которые принимают форму подрыва доминирующего и мейнстримного дискурса"). Такая экстремистская Фуконианская версия анализа была бы смешной, неубедительной и легко опровержимой, если бы ее автор не была академиком. Но более умеренная версия таких взглядов быстро стала мейнстримной: мы возможно не слишком часто слышим о "феминистской физике", но мы часто слышим о "женском способе познания", или "гомосексуальной перспективе", или "чернокожей перспективе", как будто чернокожих перспектив не так много, как чернокожих людей. Замаскированная злоба Мишеля Фуко была заново открыта как мотив для риторики "интерсекторальности", веры в то, что угнетение людей с разными характеристиками (чернокожих, геев, нетрудоспособных и так далее) не является матрицей отношений или дискретными эпизодами, а является комплексом социальных отношений, которые могут удобно объяснить все на свете - такой себе флогистон политики идентичности.

Эвристика Индианы Джонса - поиск фактов это наука, поиск истины это философия - может продолжаться только до тех пор, пока не вскроется конфликт между наукой, которая строится вокруг предположений про объективность, и ядовитой политикой идентичности, фундаментальный принцип которой в том, что абсолютно всё субъективно. Научный взгляд заключается в том, что истина это истина, а ложь это ложь, независимо от любых демографических или политических характеристик говорящего (хотя тут могут быть основания для скептицизма: "Кто оплатил исследование?" - это не праздный вопрос).

В тоже самое время у левых идентаристов есть способы использования Науки. Во-первых это удобная дубинка, чтобы использовать её против слишком консервативно настроенных христиан, не признающих некоторые аспекты теории эволюции или отвергающих возможность того, что гомосексуализм является скорее биологическим феноменом, чем дьявольским. Такой вид вещей является предметом малоценного разговора: есть определенный вид вечного подростка, который не перестаёт впадать в истерику из-за скандала со своей ретрградной лютеранской бабушкой. Но если у вас есть достаточное количество таких взаимодействий - а у нас нет недостатка в них - они могут стать частью племенной идентичности, которая станет реальной базой вашей политики, ведь всегда можно сделать вид, что такой тип разговора является публичной политикой. Поскольку левые идентаристы покинули свои коммуны и переехала в пригороды , и прогрессивизм стал гораздо теснее связан с богатой образованной прибрежной элитой, демонстрация своей любви к Науке стала упражнением в китче своим статусом.

Но если бы речь шла действительно о науке, мы бы слышали больше ученных и меньше людей, у которых есть безумные, суеверные взгляды на современное сельское хозяйство и доказательную медицину. Вы не услышите, что Демократы жалуются на Obamacare за то, что он финансирует такое жульничество, как акупунктура или гомеопатия. Адвентисты седьмого дня могут высказывать некоторые вещи, которые звучат смехотворно с научной точки зрения, но то же самое касается тех, кто практикует йогу или энтузиастов эко-жилья. Публичное поклонение Науке - это не наука.

Это подводит нас к недавнему Маршу за Науку и популярному мальчику с плаката "Все есть Наука" Биллу Наю. Марш за Науку не был на самом деле маршем за науку, это был марш за то, в чем согласна почти каждая фракция левых: ещё больший государственный сектор. Прогрессисты чувствуют себя как дома в больших институциях (университетах, федеральных агентствах, в отделах кадров Fortune 500) и они усвоили как играть в этих системах очень хорошо. Большее финансирование для науки означает больше финансирования учреждений, связанных с наукой и больше синекур, которые имеют к науке опосредствованное отношение: многие люди, имеющие степени в "женских исследованиях" и "латиноамериканских исследованиях", работают в "науке" как координаторы местных общин и сотрудники программ, которые любезно могут быть охарактеризованы как "просвещение". Это выгодная ставка, что из 100 долларов потраченных на "науку", около 17,50 долларов уйдет астрофизикам, а остальное уйдет на всякие проекты "развития общества" и накладные расходы, фактически оплачивая политический активизм. Это не аргумент против финансирования науки - это аргумент в пользу создания более лучших и ответственных программ.

И это был бы хороший аргумент, если бы мы имели право на аргументы. Но мы его не имеем.

Чарльзу Мюррею, который написал всемирно известную книгу, в которой он использовал научный метод для социальных исследований, фактически запретили выступать в кампусе колледжа. И одной из самых позорных страниц в академической истории США было то, что Берт Джонсон, глава политологического департамента в Миддлбери, извинялся перед протестующими за то, что имел неосторожность пригласить в кампус кого-то, чьё мнение противоречит мнению протестующих. Возможно работа Мюррея представляла собой не самую качественную науку; некоторые высказали именно этот аргумент. Но что наука говорит о свободе диспута?

Постмодернисты были правы в одном: некая политика встроена в научный метод, поскольку научный метод предполагает среду, в которой люди могут свободно говорить, дебатировать и публиковаться - свободу, с которой американские левые, особенно в кампусах колледжей, находятся в состоянии войны. Они не заинтересованы в дебатах и диалоге. Они заинтересованы в том, чтобы заставить замолчать всех, кто не согласен с ними и у них есть высокопоставленные союзники: прокуроры-демократы по всей стране работают над криминализацией нонконформистских взглядов на "глобальное потепление" (некоторые видные активисты открыто призывают к аресту "климатических отрицателей"), и Говард Дин высказал аргумент, что Первая поправка фактически не защищает политические речи тех, с кем он не согласен (он утверждает, что так называемый "язык ненависти" является юридически неопределенным термином в американском контексте). Дин утверждает, что федеральные законы, регулирующие проведение политических кампаний, могут и должны использоваться, чтобы регулировать все публичные выступления.

Приверженцы Науки считают себя частью вечной войны между Галилеем и Инквизицией, но на самом деле они выбрали сторону Инквизиции. Они выбрали сторону Индекса и Цензора и пока выбирают, кто будет служить Цензором, а кто управлять Индексом. Вот как они примирили Науку с ее требованием объективных фактов и политику идентичности, отрицающую эти самые факты: они не занимаются ни поиском фактов, ни стремлением к истине, а только стремлением к власти.

Оригинал National Review 

Комментарии

Популярные сообщения из этого блога

Понимая культуру жертвы: интервью с Брэдли Кэмпбеллом и Джейсоном Мэннингом

Миф о шведской социалистической утопии

Энох Пауэлл и "Реки крови"