Каждый враг

Иан Таттл

Расплывчатая и опасная идеология левого насилия

В настоящее время на улицах громят витрины и поджигают вещи, все это делает группа, которая называет себя "Антифа" и все ради "антифашизма". Антифа не является новым явлением; они всплыли на поверхность во время движения "Occupy Wall Street" и во время антиглобалистских протестов конца 90-х начала 2000-х. Движение Антифа зародилось в начале 20-го века в Европе, когда фашизм был конкретной и насущной угрозой и они до сих пор активны на континенте. В последнее время Антифа выступила как боевая ячейка #Восстания против Дональда Трампа, который по их мнению является фашистом и пытается установить фашистский режим. В Вашингтоне Антифа провела утро Дня инаугурации президента поджигая мусорные баки, бросая камни в полицейских, поджигая лимузины и бросая куски тротуара в окна предприятий. 1 февраля Антифа устроили пожар и штурмовали здание Университета Калифорнии Беркли, чтобы предотвратить выступление Майло Яннопулоса из Breitbart (они в этом преуспели). В апреле они угрожали насильственными действиями, если Энн Коултер будет выступать в кампусе; когда руководители университета и местная полиция отказались найти ей безопасное место для выступления, она отказалась выступать, заявив, что ситуация слишком опасна.

Эти и подобные эпизоды напоминают замечание персонажа Вуди Аллена в фильме 1979 года "Манхэттен": "Сатирические статьи в Times это одно, но вот кирпичи и бейсбольные биты попадают прямо в точку".

Вся политика на каком-то уровне является словарным состязанием и случилось так, что сегодня вся американская политика вовлечена в ожесточенную схватку вокруг слов. Главное слово - "фашист", но есть и другие: "расист", "сексист" и тому подобное.  В настоящее время огромное количество людей вовлечено в эту войну, стараясь заложить концептуальную основу для этих нагруженных слов: Что такое фашизм? И что им не является?

В качестве иллюстрации: в апреле Хизер Макдональд был физически заблокирован вход в аудиторию Клермонт Маккена Колледж в Клермонте, штат Калифорния, где ей предстояло выступить. Макдональд ученная из Manhattan Institute, известного правоцентристского аналитического центра. Она является известным экспертом по вопросам правоприменения, особенно в контексте отношений между правоохранительными органами и сообществами меньшинств. Она была первой, кто обосновала, что антиполицейские протесты в Фергюсоне, Балтиморе, Милуоки и других местах способствовали росту преступности в этих городах; сегодня так называемый Эффект Фергюсона является предметом консенсуса как среди правых, так и среди левых экспертов. Читатели National Review хорошо знакомы с Макдональд, она регулярно публикуется на страницах журнала.

Группа студентов из Колледжа Помона, который является частью консорциума школ Клермонта, написали письмо президенту Колледжа Помона Дэвиду Окстоби, который одобрил протесты в родственном учреждении. Макдональд, написали они, не имеет права говорить; она "фашист, белый супрематист, военный ястреб, трансофоб, квирофоб, классист и невежественная защитница системы господства, которая продуцирует невыносимые условия, при которых живут угнетенные люди". Макдональд не предложили никакого материала для предметной интеллектуальной дискуссии; она, утверждали они, "просто бросает вызов праву черных людей на существование".

Последнее обвинение, для тех, кто знаком с работами Макдональд, является просто нечестным. Среди ее основных претензий то, что нежелание сообществ меньшинств сотрудничать с полицией диспропорционально вредит самим этим общинам; намного больше молодых черных людей в Сент-Луисе было убито из-за невмешательства, а не из-за "проактивной полицейской работы". Макдональд не выступает против "права черных людей на существование", она утверждает, что им угрожают воинственные анти-полицейские настроения.

Но обоснованность обвинений Макдональд в том, что она "фашистка, белая супрематистка" и так далее - не важна. Суть таких обвинений заключается в том, чтобы найти заряженную лексику для того, чтобы показать, что Макдональд должна стать персоной нон-грата без обоснованных доказательств для таких обвинений. Обиженные студенты Колледжа Помона и Антифа отличаются только одной, хотя и важной вещью: Антифа готовы использовать силу, чтобы добиться своих целей.

Цель всех этих слов заключается в том, что философ Джозеф Пипер назвал "транспортировка реальности". Но ясно то, что для Антифа цель заключается в сокрытии реальности. Причина по которой Антифа описывает кого-то или что-то "фашистским" не в том, что мы на самом деле имеем дело с фашизмом (хотя иногда они натыкаются на подлинный предмет своей борьбы), а в том, что это политически полезно. Так же как и со всем другим набором оскорблений. Антифа фактически заявляет, что выступает против всего плохого, и конечно же сами Антифа решают, что плохо. Поэтому организаторы протестов в День инаугурации, могут заявить, что "#DisruptJ20 отвергает все формы господства и угнетения". Это хорошая монополия, если вы её получите.  

Роджер Скратон в своей книге "Политическая философия: аргументы в пользу консерватизма" ("A Political Philosophy: Arguments for Conservatism") рассматривал, как манипуляция языком помогала коммунистам добиваться власти и привела к их бесчисленным преступлениям:

"Кто и что я? Кто и что вы? Эти вопросы, которые волновали русских романтиков, и на которые они давали ответы, ничего не значат сами по себе, но определяли судьбы тех, к кому они применялись: ... буржуазия и пролетариат; капиталист и социалист; эксплуататор и производитель: и все это простым языком говорило о них и о нас".

То что Джордж Оруэлл называл "Новояз" в своем романе "1984", встречается всегда, когда основная цель языка - описывать реальность - заменяется конкурирующей целью утверждать власть над ней. Последнее является целью "антифашизма". "Кто и что ты? Фашист. Кто и что я? Антифашист. Они и мы, приемлемое различие".

Реальность формирует язык, но и язык формирует реальность. Мы думаем с помощью слов. Наше восприятие меняется, когда меняются слова и наши действия часто следуют за ними. Вернемся к коммунистам: Никто не убивал богатых крестьян. Партия "ликвидировала класс кулаков".

Использование слов для сокрытия реальности облегчает избавление от этой реальности. Антифа мало просто маркировать людей фашистами; они хотят, чтобы они истекали кровью по этому поводу. В День инаугурации в Вашингтоне боевик Антифа ударил белого националиста Ричарда Спенсера. Спенсер близок к тем немногим настоящим фашистам, которых можно найти в США, а также убежденный расист (джекпот для Антифа). Но императив антифашизма "отказ от всех форм господства и угнетения" в их неумолимой логике также применим и к Хизер Макдональд, или к республиканцам округа Малтнома, на которых Антифа угрожала физически напасть, если им разрешат, как это было всегда, участвовать в ежегодном параде Portland Rose Festival. Почему бы не ударить их тоже?

В январе в журнале "The Nation" Наташа Леннард показала, как эта логика работает на практике. "Фашизм пронизан насилием и политически защищен его использованием или угрозой его использования" - пишет Леннард, цитируя книгу итальянского блоггера антифашиста "Malatesta" (Эрррико Малатеста итальянский анархист, преданный идее революционного насилия) "Боевой антифашизм: сто лет восстания" ("Militant Anti-Fascist: A Hundred Years of Resistance"), написанную в 2015 году. В результате не может быть и тени сомнения в необходимости использования "контр-насилия" - "как в Фергюсоне, как в Балтиморе, как и в Уоттс, как и в контр-беспорядках против Ку Клукс Клана, как и в восстаниях рабов". Тут встает много вопросов, которые игнорируются - возьмем один к примеру: разве бунты в конце апреля в Балтиморе каким-либо значимым образом сопоставимы с восстаниями рабов в девятнадцатом веке, чтобы сейчас рассматривать термин "контр-насилие"? Это полностью зависит от принятия предпосылки, что Дональд Трамп фашист. Поскольку фашизм "пронизан насилием", поэтому необходим "насильственный ответ" администрации Трампа.

Подобный вид рассуждения получает более обширную разработку в книге Эммета Ренсина "От Мамы Джонс к Миддлбери: Проблемы и перспективы политического насилия в Америке Трампа" ("From Mother Jones to Middlebury: The Problem and Promise of Political Violence in Trump's America"), опубликованная Foreign Police в Марте. Ренсин пытается анализировать недавнее левое политическое насилие, но его явная, хоть и не указанная цель - защитить его. По его словам, вопросы этики: Правильно ли совершать насилие? - и вопросы тактики: Разумно ли совершать насилие? - бесполезны; важно то, почему политическое насилие совершается. Ответом, по его словам, является "невыносимое давление" на жизни "бедных и угнетенных"; "при таком невыносимом давлении злобного и ненавистного мира взрыв лишь вопрос времени".

Этот романтический pabulum скрывает существенный факт: жертвы и исполнители недавнего насилия вряд ли являются теми, кого описал Ренсин. "Бедные и угнетенные" не являются студентами Колледжа Маккена Клермонт (обучение в котором за 2017-18 год стоит 52 825 долларов США) и Мухаммед Ашраф, иммигрант-мусульманин и владелец лимузина, который сожгли в День инаугурации, не является "компанией, которая опускает свой грубый капиталистический ботинок на угнетенных". Ренсин обходит этот недостаток в своем анализе, предлагая таксономию насилия, которая перебрасывает ответственность с левых за насилие на их "не-угнетенных" жертв. Согласно Ренсину, существует насилие, которое совершает государство, например удары беспилотников, насилие в центрах по содержанию иммигрантов, а также например убийство Майкла Брауна (в целом это следует осудить); есть насилие, которое совершается правыми при молчаливом попустительстве государства - например линчевание толпой или убийства белого супрематиста Дилана Руфа (однозначно подлежит осуждению), а есть насилие, которое "вспыхивает" со стороны "угнетенных" (тут становится понятно также и то, какое именно насилие мы должны осуждать, правда?).

То, что Леннард и Ренсин пытаются сказать, погребенное под слоями революционного жаргона, это то, что Дональд Трамп представляет собой угрозу, которая оправдывает не применение наших законов против поджогов и насилия по отношению к преступникам - как впрочем и все другие серьезные угрозы от рабства до Фергюсона. Они не так смелы, чтобы сказать об этом прямо, но в конце концов они просто утверждают, что люди, которые думают как они, должны быть освобождены от ограничений закона, а люди, которые не думают как они, не должны получать защиту от закона. В статье, опубликованной вскоре после Дня инаугурации, Леннард жаловалась, что прокуроры привлекли около 200 бунтовщиков в Вашингтоне к уголовной ответственности за уличные бунты.

Мы уже проходили через это раньше.

"В течении восемнадцати месяцев в период с 1971 по 1972 годы ФБР сообщало о более чем 2500 взрывов бомб в США, почти пять в день". Это отмечает Брайан Барроу в своей книге "Дни ярости: Американский радикальный андерграунд, ФБР и забытая эра революционного насилия" ("Days of Rage: American Radical Underground, the FBI and the Forgotten Age of Revolutionary Violence"), которая вышла в 2015 году и описывала 15-летнее царство террора, идеализма и глупости радикальных левых группировок, таких как "Подпольные синоптики", "Черная и Симбионистская освободительная армия" и другие, которое началось в июле 1969 года со взрыва на Манхэттене и закончилось в апреле 1985 года арестом последнего члена "Объединенного освободительного фронта" в Норфолке, Вирджиния. Барроу пишет: "Радикальное насилие было настолько вплетено в ткань повседневной жизни Америки 1970-ых, что многие жители, особенно в Нью Йорке и других крупных городах, воспринимали его как часть повседневной жизни". Когда 1 мая 1970 года взорвалась бомба в кинотеатре в Бронксе, полиция попыталась очистить здание, но клиенты отказывались уходить, требуя досмотреть оставшуюся часть фильма.

Утонченные оправдания насилия стали частью этой лихорадки. Левые радикалы были погружены в революционную литературу - Ленин, Мао, Че Гевара, Автобиография Малькольма Икс - и эти тексты были искренни. В 1963 году Франц Фанон опубликовал книгу "Отверженные Землей" ("The Wretched of the Earth"), первое предложение которой гласило: "Национальное освобождение, национальное пробуждение, реставрация нации перед народами и Содружеством, какое бы выражение вы не использовали, деколонизация всегда насильственное событие". Он продолжает, привлекая христианское учение:

"В своей обнаженной реальности, деколонизация пахнет раскаленными пушечными ядрами и окровавленными ножами. Последний может стать первым только после убийственной и решающей схватки между двумя протагонистами. Это стремление сделать последний шаг, заставить их вскарабкаться (слишком быстро, скажет кто-то) на знаменитые эшелоны организованного общества, может преуспеть только прибегая ко всем средствам, в том числе, конечно же, и к насилию".

Предисловие к оригинальному изданию "Отверженных Землей" было написано французским философом Жан-Полем Сартром, который был еще более яростен в вопросах насилия: "Застрелить европейца это как убить двух птиц одним камнем" - говорит Сартр - "Тогда остается один мертвый человек и один свободный".

Среди мертвых был Фрэнк Коннор, 33-летний банкир из Нью-Джерси, убитый 25 января 1975 года, когда FALN, радикальная группировка, которая боролась за независимость Пуэрто-Рико, взорвала бомбу в Fraunces Tavern в Нижнем Манхэттене. Интервью с его сыном Джозефом появляется к концу книги "Дни Ярости". Об убийцах своего отца Джозеф делает вывод: "Они назначили себя судьями, присяжными и палачами моего отца. Он представлял то, что им не нравилось, поэтому они решили, что имеют право убить его". Более того, многие подобные персонажи были оправданы, как например члены "Подпольных синоптиков" бомбисты Билл Айерс и его жена Бернардин Дорн, которые стали прославленными академиками, потому что их насилие служило "корректной" политике.

Сегодняшние левые более стеснительные по отношению к насилию, чем их предшественники, но разница лишь вопрос степени. Под эгидой "антифашизма" левые боевики назначили себя судьями Ричарда Спенсера, Хизер Макдональд, владельца лимузина или избирателей Трампа - всех, кто им не нравиться - и в этом царстве беззакония любые преступления Антифа - не преступления, а их жертвы - не жертвы.

Чувствуется также, что они просто наслаждаются возбуждением от насилия. Когда Леннард писала в своем эссе после Дня инаугурации, что удар по лицу Спенсера - это "чистая кинетическая красота", она была на одной волне с лидером "Черных пантер" Элдриджем Кливером, который насиловал белых женщин в качестве "повстанческого акта" и с Дорн, которая хвалила артистизм убийств Чарли Мэнсона ("Фантастика! Сначала они убили этих свиней, потом они пообедали в этой же комнате, а затем даже засунули вилку в живот этой свиньи Тейта. Круто!").

За первые сто дней его администрации, Дональд Трамп ни показал никаких признаков того, что он будет чем-то отличаться от стандартного президента, за исключением своего личного поведения, но которое даже в этом случае делает его больше похожим на Берлускони, чем на Муссолини. Он возможно, хотя левые этого никогда не признают, самый левый президент республиканец когда-либо избранный, а его ближайшие советники - его дочь и его зять - были без нескольких минут всю жизнь Демократами. Но тот тип людей, которые присоединяются к Антифа не из тех людей, которых интересуют такие детали. Не фанатиков.

Импульс к разрушению глубоко укоренен. Киркпатрик Сейл в своей авторитетной истории "SDS: Возвышение и развитие организации Студенты за демократическое общество" ("SDS: The Rise and Development of Students fo Democratic Society") (1973), пишет:

"Революция: как до этого дошло?... Было первичное осознание, полученное не более чем чтением утренних газет и развитое с учетом новых перспектив и новых исследований, доступных Движению сейчас, что зло в Америке было злом самой Америки, неотъемлемой частью системы... Очевидно, что необходимо было предпринять нечто радикальное для искоренения этого зла и изменения системы".

Это описывает гораздо больше, нежели просто левое насилие 1970-х. Сегодня это заявленная позиция многих сторонников Антифа, членов движения Occupy и Black Lives Matter, и это непризнанная позиция многих прогрессивных Демократов, которые никогда и камня не бросят. Это также выраженное убеждение многих из движения "альтернативных правых". Это сорняк, который пророс и укоренился за 50 лет в Америке.

Естественные и необходимые институты - главные из которых гражданское общество и право - которые позволяют людям мирно жить и процветать в необходимом уровне свободы. Неизбежно, что мошенники будут обманывать, а демагоги будут очаровывать. Но те, кто намерен подорвать эти институты не видят или не хотят видеть, что наиболее вероятная альтернатива принципу равенства перед законом является форма "господства и угнетения", которая намного хуже, чем все, против чего они борются сегодня.

Средство от вспышек политических потрясений заключается не в том, чтобы бесцельно разрушить тот хрупкий существующий порядок или навязать какой-то новый непродуманный порядок силой. Власть в долгосрочной перспективе в конце-концов не вырастает из ствола пистолета, Мао был не прав. Легитимная и стабильная политическая власть уходит своими корнями в здоровую лояльность, которая предупреждает деструктивные политические страсти. Правильно упорядоченные привязанности - к Богу, стране и к друг другу - способствует гражданскому дружелюбию, в котором граждане работают бок о бок, чтобы продвигать лучшие интересы друг друга, и при котором неизбежные споры могут быть разрешены с наименьшим конфликтом. Когда Линкольн убеждал, что "мы не враги, а друзья", он указывал на необходимое условия Американской республики.

Идеология Антифа способна создавать только врагов.

Оригинал National Review