Торговая взаимность с Китаем

Дерек Сиссорс

Некоторые основные положения справедливой политики

Наша экономическая политика в отношении Китая была неправильной почти 20 лет. Мы ошибались во второй половине 1990-х годов, когда поверили, что Китайская коммунистическая партия привержена курсу долгосрочных рыночных реформ в экономике. Мы ошибались в середине 2000-х, когда отговаривали американское правительство давать ответ на китайские дискриминационные регуляции. Мы были не правы еще два года назад, когда мы, и демократы, и республиканцы, не осознали насколько торговля с Китаем способствовала росту популистского гнева.

Нужно сказать, что существует большое поле для маневра, чтобы улучшить экономические отношения с Китайской народной республикой (КНР). Это не значит, что все идеи Дональда Трампа и его ключевых советников смогут исправить ситуацию. Мы не сможем повернуть время вспять и американский промышленный комплекс не может просто вернуться во времена, которые были до вступления КНР во Всемирную торговую организацию в 2001 году.

Вызов для нынешней администрации в том, чтобы учитывать то, что Китай делал в прошлом, но выбирать решения, которые будут работать сегодня и в будущем. Например манипулирование валютой является куда меньшей проблемой, чем хищения интеллектуальной собственности. В то же время торговля остается первостепенной, поскольку инвестиции становятся все более важными. Всего лишь слова не заставят Китай измениться. В тоже время, если ряд подрывных действий становятся необходимыми, это поможет только в том случае, если они диктуются текущими фактами, а не устаревшей риторикой.

Трамп легковерно искажал ситуацию в некоторых своих комментариях во время предвыборной кампании, например когда называл Соглашение о Североамериканской свободной торговле (НАФТА) "самой худшей торговой сделкой", хотя на самом деле занятость в сфере производства возросла через четыре года после ее вступления в силу. Тем не менее, он неоднократно и вполне корректно указывал на ключевой элемент американо-китайских экономических отношений, в котором многие опытные обозреватели продолжают ошибаться: США имеет более весомые рычаги давления на Китай, чтобы заставить их провести экономические реформы, чем те, которые использовались до сегодня.

Критики Трампа и те, кого волнует американо-китайский торговый конфликт, часто делают резкие заявления о том, что обе стороны проиграют в этом конфликте, или даже, что Китаю от него будет лучше. Зачастую они некорректно изображают простую тарифную дуэль. Это правда, что ограничение свободных торговых и инвестиционных сделок принесет потери обоим сторонам, но одна страна все же потеряет больше. Вместо того, чтобы предвидеть некую стратегическую победу от торгового конфликта, КНР вполне обосновано боится, что она проиграет в абсолютном выражении от такого конфликта по отношению к США и потому будет работать, чтобы сдержать такой конфликт.

США продает в Китай большое количество самолетов, автозапчастей, соевых бобов и еще несколько видов товаров и услуг. Американские потребители пострадали бы, если бы товары произведенные или собранные в КНР, стали дороже из-за импортных пошлин. Более всего пострадали бы бедные слои населения, так как наш основной импорт из Китая - мобильные телефоны, персональные компьютеры и одежда, которые стали более доступными, потому что транс-тихоокеанские поставки позволяют одновременно использовать дешевую рабочую силу и технические ноу-хау. Если бы производственные линии потеряли бы что-то из этого, цены бы начали повышаться. Даже с более высокими ценами, средний класс смог бы себе позволить новые телефоны, компьютеры и одежду, но бедные бы чаще всего оставались бы без них.

Угасающее беспокойство высказывают в отношении облигаций министерства финансов США, которые куплены Китаем. Вклады Китая в облигации, как прямые, так и непрямые через такие страны как Бельгия или оффшоры на Кайманах, за последние три года снизились как минимум на 350 миллиардов долларов США, и они продолжат снижаться, как за счет снижения продаж, так и за счет простого отказа покупать новые, когда текущие будут истекать по срокам действия. Снижение не оказало значительного влияния, поскольку китайские вложения банально связаны с нашими внутренними финансовыми обстоятельствами - в частности с исторически низкими устойчивыми процентными ставками и нежеланием или невозможностью ФРС поднять их.

Гораздо интереснее причина, по которой Китай стал меньше покупать облигаций США: у Пекина все меньше денег тратить их на все, в том числе и на американские облигации. В июле 2014 года общая сумма иностранной валюты, удерживаемая в китайской банковской системе - включая сюда, но не ограничиваясь официальными резервами - достигла более чем 4,8 триллиона долларов. К ноябрю 2016 года эта сумма сократилась примерно на 1,2 триллиона долларов (эту сумму трудно посчитать, потому что КНР изменила порядок публикации статистики, вероятно для того, чтобы скрыть количество покидающих страну денег).

Это не кажется проблемой, что в экономике Китая осталось "всего" 3,5 триллиона долларов США. Однако в 2016 году резкость падения количества иностранной валюты привела к эпизодам мировой финансовой нестабильности из-за опасений, что Китай по своей воле или из необходимости, поддавшись давлению, либо позволит юаню резко упасть, либо же начнет бороться с падением, запретив вывод капитала за рубеж. Более того, падение в 1,3 миллиарда долларов США менее чем за 30 месяцев произошло даже тогда, когда КНР получило 750 миллиардов долларов США в твердой валюте от торговли товарами и услугами с США. Без этой огромной суммы денег, китайский платежный баланс - чистая валюта, поступающая в страну за вычетом суммы валюты, страну покинувшей - оказался бы в рискованном положении.

Со своей стороны Трамп неоднократно делал протекционистские заявления о том, что торговый дефицит приводит к потере рабочих мест. В такой точке зрения содержаться критические недостатки (о них ниже), но если президент действительно их придерживается, то он может предпринять радикальные шаги, чтобы обнулить его. В конечном счете 300 миллиардов долларов, отправляющиеся каждый год в Китай из США - это те деньги, которые Пекин должен будет обеспечить из другого источника, чтобы застраховаться от кризиса платежного баланса.

Америка не рискует в таком масштабе и большая уязвимость КНР должна быть очевидной. Так же как и урон, который понесли США от двухсторонней торговли с Китаем. Мы знаем из статистики рынка труда, что производственная занятость и заработная плата пострадали, после того, как США утвердили постоянные нормальные торговые правила для Китая 16 лет назад. Конечно это произошло не только из-за Китая, но есть широкая серия научных работ Дэвида Аутора, Дэвида Дорна и Гордона Хансона, которые выделяют в этом процессе именно Китай. Возросшее воздействие китайского импорта само по себе, помимо всех других факторов, является причиной падения производственной занятости и снижения заработных плат  в Америке.

В то время, как жесткая конкуренция для американских производителей ожидалась, в тоже самое время экономисты считали, что в конечном итоге возникнут эквивалентные возможности для американских производителей продавать товары и услуги китайским покупателям. Этого не произошло, по-сути из-за того, что Коммунистическая партия Китая любит свободную конкуренцию только в чужих странах. Самая большая проблема в том, что США, как самый конкурентоспособный поставщик товаров и услуг в мире, сталкивается с государственными китайскими предприятиями, которым Коммунистическая партия Китая гарантирует контролирующую долю рынка в их секторах. Трамп во время своей кампании правильно обвинял Китай в предоставлении субсидий своим предприятиям, а самая сильная субсидия от китайского правительства это гарантия того, что китайские предприятия не потерпят неудачу.

Второй вред, который Китай наносит США был небольшой в 2001 году, но стремительно возрос к сегодняшнему дню: кража коммерческой тайны и другой интеллектуальной собственности, что также правильно критиковалось Трампом. Задокументировать сумму убытков в этом вопросе крайне сложно, но вероятно это десятки миллиардов долларов в год за последнее десятилетие. Грабят не только американские технологические компании, также взламываются американские новаторы всех форм и размеров, а также миллионы людей, чья работа связана с интеллектуальной собственностью.

Президент Трамп, как он заявлял во время предвыборной кампании, будет иметь большую экономическую дубинку и хорошие причины использовать её. Но риторика Трампа о Китае во время предвыборной кампании не включала в себя объяснений, как именно он собирается добиться лучших результатов для США. Первый шаг - избежать вредных ошибок, которые сделают возможные улучшения в будущем невозможными. Нынешняя администрация может найти это для себя очень неприятным.

В этом вопросе следующий момент должен быть решающим: дефицит торгового баланса не должен быть в центре внимания американской политики, потому что он не означает потерю рабочих мест. Профсоюзы настаивают на том, что торговый дефицит представляет собой продукцию, которая могла быть произведена в США. Если сократить импорт, согласно их теории, начнет расти американское производство, чтобы покрыть его. Но факты и логика говорят о другом. В 2006 году самый высокий торговый дефицит в истории совпал с самым низким уровнем безработицы и самой большой активностью рабочей силы за последние 15 лет. В 2009 году наш торговый дефицит сократился более чем на 300 миллиардов долларов, однако уровень безработицы и рабочей активности резко ухудшился. 

Протекционисты делают несколько ошибок, но их ключевая ошибка путать причинно-следственные связи. Они утверждают, что торговый дефицит причина потери рабочих мест, потому что он снижает ВВП. Но ВВП лишь инструмент учета; он ни чему не может быть причиной. Настоящей причиной потери рабочих мест и торговых убытков является доход домохозяйств. Когда мы богаче, мы покупаем больше товаров, включая импорт. Противоположное наблюдается в годы спада. Таким образом, разумная экономическая политика может даже увеличить торговый дефицит, в то время как плохая политика может привести к положительному сальдо торгового баланса, как это произошло во время Великой депрессии.

Это непонимание природы торгового дефицита имеет двоякое значение. Во-первых, наш самый большой торговый дефицит связан с КНР, поэтому атака на дефицит подразумевает в первую очередь ограничение импорта из Китая. Однако в эпоху цепочек поставок, двухсторонний дефицит имеет намного меньшее значение, чем дефицит общий. Например, когда Китай заканчивает сборку мобильных телефонов, их экспорт в США зачисляется Китаю на полную стоимость телефона, даже если детали телефона, сделанные в Корее, Японии и других странах, составляют большую стоимость телефона. Наш настоящий дефицит с Китаем меньше, чем сообщается, наш дефицит с некоторыми другими странами - больше.

Вторая, более горячо обсуждаемая тема, в которой нужно исправить непонимание природы торгового дефицита - это манипуляции с валютой. Валютные манипуляции кажутся эзотерическими, пока кто-то не начинает заявлять, что они стоят американцам тысяч рабочих мест. Это утверждение базируется на убеждении в том, что манипуляции с валютой увеличивают торговый дефицит (правда) и снижает ВВП (только в бухгалтерском смысле). Более низкий ВВП означает меньше рабочих мест. Но прямое сравнение ценности китайского юаня с занятостью в США и активностью рабочей силы не показывает никаких соотношений во времени. Валютная политика КНР не влияла на рабочие места в США.

Но это может иметь значение в будущем. Сейчас модно критиковать Трампа, говоря, что Пекин теперь манипулирует валютой, чтобы юань не падал по отношению к доллару. Это правда, но поверхностно. Более глубокий вопрос в том, почему юань падает по отношению к доллару, когда Коммунистическая партия Китая настаивает на том, что китайская экономика сильна и их финансовая система здорова. Это свидетельство о финансовой уязвимости КНР, которую пытается затмить китайская пропаганда. Вполне возможно, что юань резко снизиться, преимущественно из-за глупой политики китайского руководства. Если это случиться, США должны подготовить ответные меры. США может позволить КНР исправить ситуацию, используя обменные курсы, но США не обязаны быть толерантны к валютным манипуляциям, если они вредят американской экономике.

Однако любые ответные действия не должны включать в себя тарифы. Всеобъемлющие тарифы могут выглядеть привлекательно, учитывая масштабы проблем в экономических отношениях Китая и США. Но независимо от того, насколько высокими будут тарифы, они не смогут повернуть времени вспять к моменту, когда в США было 19 миллионов глобально конкурентоспособных производственных рабочих в сравнении с 12-ю миллионами сегодня. Это ложная надежда. Более того, как упоминалось выше, всеобъемлющие тарифы (т.е. импортные пошлины) более всего причинят ущерб бедным слоям населения. В общем, мы должны проводить такую политику, которая будет не пытаться восстановить прошлое, а должна будет помочь американцам в 2017 году и в будущем.

У администрации Трампа есть различные опции, которые могут помочь улучшить экономические отношения с Китаем, не полагаясь на добрую волю партии или здравый смысл китайского руководства. Большинство, но не все, являются наказанием за китайское плохое поведение. Заявления во время кампании и бэкграунд некоторых официальных лиц в администрации, как например министра торговли Уилбура Росса, показывают, что такими действиями могут стать, например, тарифы на автозапчасти, сталь и текстиль. Но без стратегии, которая бы лежала в основе таких шагов, они будут чисто символическими.

Основой для разумной стратегии администрации Трампа и его персонала должен стать принцип взаимности. Есть около двух десятков секторов, таких как страхование, которые фактически закрыты для американских товаров и услуг, поскольку китайское правительство защищает свои государственные предприятия посредством регуляций и финансовых субсидий. В этом контексте США имеют право ограничивать китайскую торговлю и китайские инвестиции частями американского рынка, выбранными администрацией президента так, чтобы соответствовать более объемной экономической стратегии.

Тем не менее простая взаимность - просто закрыть для Китая те сектора, который он закрыл для США - была бы ошибкой. Закрытие целых секторов для конкуренции всегда должно быть крайней мерой, потому что это вредит нам также, как и им. Коммунистическая партия цепляется за надежду на то, что закрытие рынков и подавление конкуренции совместимы с процветанием. С располагаемым доходом в Китае менее чем одной десятой к располагаемому доходу в США, государственное развитие в Китае не принесло процветания. И находясь в процессе приобретения, возможно, наибольшего долгового бремени в истории, будущее для Китая тоже не выглядит радужно. США должны также проявлять осторожность, не нарушая своих обязательств по конкретным секторам в отношении своих других экономических партнеров и не нарушать правила Всемирной торговой организации (ВТО).

Вместо этого администрация Трампа должна принимать целевые ответы, которые будут иметь больше смысла, чем широкая антиконкурентная  политика Китая. ВТО, которая допускает антиконкурентую политику Китая, не должна возражать против принципа взаимности, если США ограничит участие Китая в нескольких американских отраслях. США должны подать задокументированные факты того, как Китай блокирует конкуренцию американских фирм в Китае и ввести ответные ограничения на китайские товары и услуги в целевых секторах, в то же время, такие ответные меры должны включать в себя обещание восстановить доступ Китая к американским рынкам, когда Пекин улучшит свою политику.

Будут звучать различные возражения против закрытия даже одного или двух американских секторов американской экономики для Китая. Эти возражения будут иметь свои достоинства, но единственной реалистической альтернативой является статус-кво. Коммунистическая партия интенсивно привержена своим "национальным чемпионам", ее все более интенсивно контролируемыми государством компаниям и простые разговоры не откроют нам КНР больше. Это должно быть особенно ясно.

Вторая широкая арена для действий, также упоминавшаяся Трампом во время кампании, это интеллектуальная собственность. Американские лидеры постоянно говорили о том, что хищения интеллектуальной собственности неприемлемы, но ничего не сделали, чтобы остановить их.  Большое жюри в Пенсильвании выдало выдало неосуществимые ордера для китайских хакеров в 2014 году, а Конгресс принял Закон о защите торговой тайны, но ни одна американская администрация не разработала значимых санкций. Если кража интеллектуальной собственности доставляет убытки на десятки миллиардов долларов в год, то эквивалент строго сформулированных букв вряд ли является эффективным ответом.

Кто именно ворует коммерческую тайну не является основной коммерческой проблемой. Вместо этого проблемой является то, кто получает ворованное имущество и тем самым выигрывает от несправедливого преимущества за счет американских компаний и американских рабочих. U.S. Steel Corporation обвинила своего китайского конкурента Baosteel в получении украденной интеллектуальной собственности U.S. Steel Corporation и в использовании её для создания новых конкурентных продуктов. U.S. Steel просили принять компенсационные американские санкции. В то время как идентифицировать воров очень сложно, в то же время независимые исследователи могут задокументировать внезапное появление у одной фирмы технологии, которая была разработана другой. Американское правительство могло бы использовать доказательства, предоставленные разведывательным сообществом, для составления списка китайских компаний, которые получают выгоду от хищения интеллектуальной собственности.

Возможно самым большим препятствием могут стать сами американские компании, которые возможно не захотят провоцировать Пекин или признавать перед акционерами, что их интеллектуальная собственность уязвима для кражи. В той степени, в которой корпоративный страх может быть преодолен правительственной защитой, выбор политики прост. Иностранным фирмам, которые используют украденную интеллектуальную собственность, должен быть запрещен доступ на американский рынок с точки зрения торговли, инвестиций и любой деятельности через третьих лиц, а срок такого запрета должен зависеть от размера кражи. Это даст китайским компаниям существенную причину, а не просто слова, избегать хищений интеллектуальной собственности.

Но кроме кнута, нужен и пряник, который администрация Трампа сможет предложить КНР в рамках его политической программы по созданию рабочих мест. За исключением запрещенных фирм и нескольких чувствительных технологий, Америка должна приветствовать китайские инвестиции и участие таких всемирно известных фирм как China National Machinery (Sinomach) и ее многочисленных дочерних компаний в инфраструктурных проектах. Дискриминационные практики, такие как требование "покупай американское", когда федеральные или местные органы власти покупают продукты или выполняют строительные проекты, должны быть отменены для компаний КНР, которые не нарушали американское законодательство.

Главной областью экономического правительственного сотрудничества при президенте Обаме было обсуждение двустороннего инвестиционного договора. Администрация Обамы полагала, что правила, заключенные в успешном двустороннем договоре, заставят КНР относиться к американским компаниям, работающим в Китае, намного лучше, чем раньше и что они могут даже стать примером того, как улучшить другие аспекты экономических отношений. Но тот же Китай, который сознательно ворует огромные объемы интеллектуальной собственности и отказывается допустить конкуренцию с государственными предприятиями, не собирается менять свое поведение из-за нового листа бумаги. Только Америка, которая способна наказывать воровство и требовать взаимности, сможет заключить полезный договор с Китаем.

Следующий год будет сложным для американо-китайских отношений. Должен быть. Соединенные штаты слишком долго избегали проблем, решение которых будет болезненным. Новая администрация должна принять и главное придерживаться той стратегии, которая имеет смысл в 2017 году, а не имела бы смысл в 2007 или в 1997 годах. Если это произойдет, Пекин возможно отойдет от некоторых своих антиконкурентных практик и президент Трамп сможет выполнить свое обещание заставить торговлю с Китаем лучше работать в американских интересах.

Оригинал National Review